Где находится самый пенистый музей в мире? Спору нет, в Исландии. Впечатляющее число синонимов к словам «пенис» и «восстание» семиотически предопределено в любом языке мира. Во-первых, все действующие языки замешены на примате мужского начала, поэтому феминисткам и трансгендерным героям приходится прибегать к лингвистическим пируэтам, чтобы ликвидировать этот первородный дисбаланс. Чего стоят, к примеру, все эти «business person» вместо «businessman», или «они» во избежание больше не незыблемых ни в биологическом, ни в социальном отношении «он» и «она»… Почти как в древнелакейском: Где барин? Они в баню пошли-с… Во-вторых, согласитесь, на смысловом уровне пенисы неразрывно связаны с разного рода бунтарскими подъемами и противостояниями. Поэтому так увлекательно перебирать варианты достойного мужского эквивалента неглупого названия «Pussy Riot»: от народных «Cocky Brawl», «Willy Rising», «Pecker Tumult», «Prickly Rumble» и «Dick Row», до латинизированных и, соответственно, официозных «Penis Rebellion», «Phallic Insurrection» и «Male Member Insurgency»… «Инсургенция мужского органа», впрочем, тянет скорее на медицинский диагноз, чем на название группы, хотя в названии «Херовы инсургенты» определенно что-то есть.
Но довольно о магии слов, перейдем к сюжету. Традиционная культура табуирует не только вагинальную, но и лингамную тематику, хотя и с меньшей свирепостью. И правильно делает, потому что вот что бывает, если разрешить всем этим пенисуидальным фалометрам беспрепятственно размахивать своими membra verile в пространстве общественного дискурса.
Сегодняшний герой нашего цикла «Жизнь замечательных ИСЛАНДСКИХ людей» – Сигурдур Хьяртарсон (Sigurður Hjartarson), основатель крупнейшего в мире фаллологического (не путать с «филологическим») музея. В его коллекции, которая на исландском незатейливо зовется «Hið Íslenzka Reðasafn», содержится 280 образцов пенисов, воплотивших в себе мужское достоинство 93 животных видов. В их числе 55 китовых органов, 36 тюленьих, 118 мужских гениталий наземных млекопитающих и один человеческий член, о котором пойдет отдельный разговор. Среди экспонатов, которыми особо гордится куратор музея – лингам полярного мишки, слабо различимый под микроскопом писюн хомячка, наконец, «конец» (вернее, фрагмент «конца») голубого кита длиной 170 см и весом 70 кг. Если бы китовое «достоинство» сохранилось целиком, оно весило бы 400 кг и простиралось бы на долгие 5 метров. Содержание такого крупного экспоната существенно повысило бы арендную плату музея и, соответственно, стоимость входных билетов. Поэтому спасибо фаллологической науке за то, что она не донесла до нас этот образчик во всем его многотонном великолепии, избавив, таким образом, от сравнений не в пользу homo sapiens .
Как и повсюду в Исландии акцент в музее делается на слове «исландский», которое манерно пишется с упраздненной в ходе реформы тамошней орфографии буквой «z» – вероятно, чтобы подчеркнуть старомодно-консервативную природу коллекции. Имеются и иноземные экспонаты (разумеется, уступающие исландским по величию, глубине и духовности) – например, пенис африканского слона и, если я правильно помню, член иберийского быка. Отдельная часть коллекции посвящена причинным местам героев исландского фольклора, таких как тролли, эльфы и мужчины-русалки (русалкманы?). Представлена также ялдá злого духа полуострова Снайфедльснес и «прибор» одного из 13 исландских «йоласвейнов» – шалопаистых парней, возвещающих приход рождества на остров. Если с мишкой все ясно – имел неосторожность подплыть к Западным Фьордам на льдине, его подстрелили и выполнили обрезание – то в отношении «йоласвейнского» хрена встают вопросы. Он все-таки штучный персонаж: как он теперь без «гордости» и «достоинства» справляется с выполнением своих рождественских функций? Впрочем, все мифологические существа в Исландии определяются как «хюлдуфоулк» – невидимые существа – и потому всегда можно сослаться на то, что детородные органы у них тоже невидимые. Прикрепил к пустой полочке ярлычок «Лингам злого духа» – и показывай себе воздух!
Сигурдур Хьяртарсон неслучайно пишет слово «íslenzka» через «z» вместо положенного по нормам современного исландского «s»: он 37 лет проработал учителем истории и испанского языка. Сигурдур – автор 20 книг и переводов, посвященных латиноамериканской истории и литературе, а также испанскому языку. В детстве он стал счастливым обладателем кнута из бычьего члена, с помощью которого пас исландских буренок. В 1974 году он имел неосторожность поделиться воспоминаниями об этом буколическом периоде своей жизни с друзьям, которые начали одаривать его подарками из бычьих членов на праздники и юбилеи. Не подвели и киты, которых до 1986 года исландцы активно били в своих территориальных водах (бьют и сейчас, хотя и не так демонстративно), и которые в количестве по 12-16 штук ежегодно любезно выбрасываются на исландский берег, предоставляя тамошним ученым-фаллологам бесценную возможность по заслугам оценить их «достоинства». Так было положено начало коллекции, которая к 1997 году уже насчитывала 62 образца. В 1997 году Сигурдур открыл свой музей неподалеку от бомжовой автостанции «Хлеммур», получив от городских властей Рейкьявика грант в размере 200 тысяч крон (на тот момент порядка пяти тысяч долларов). К 2003 году Сигурдур рассорился с рейкьявикскими властями и бежал вместе с музеем в малонаселенный городок Хусавик на севере Исландии. Местные жители в одностороннем порядке объявили Хусавик «столицей мира по осмотру китов», и Сигурдур с его коллекцией китово-пенисной утвари пришелся весьма ко двору.
Именно там я впервые и познакомился с музеем. До этого мне довелось лишь посмотреть документальный фильм о нелегкой судьбе первого исландского пенисóлога среди невежественных рейкьявикчан, заподозривших Сигурдура – не смотря на образцовую семейную и профессиональную биографию – в склонности к извращенной расчленёнке в стиле Ганнибала Лектора. Признаюсь, что когда мы достигли отдела музея, в котором представлены письма человеческих доноров, завещавших Сигурдуру свои генитальные «сокровища», мне тоже стало не по себе. Особенно поразил американский донор, украсивший свой «худой конец» татуировкой звездно-полосатого флага. Пока он представлен только в виде фотографии, ибо донор жив и не нарадуется своему патриотическому другу. Но в эсхатологически неизбежном конце концов и этот странный экспонат найдет приют внутри баночки с формалином в недрах исландской «кунст-камеры». Интересно, как бы у нас посмотрели на украшение половых органов государственной символикой с последующей передачей такого «национального достояния» иностранной державе? Законодатели пока не сказали своего слова на этот счет, а пора бы – время-то нынче какое… Забавно было также наблюдать реакцию зарубежных гостей на включенный в экспозицию детский рисунок, на котором неумелая рука изобразила и – во избежание сомнений – накарябала: «дедов член». “Это моя внучка нарисовала,” – гордо сообщил экскурсантам Сигурдур. Исландские родители таскают с собой в раздевалку бассейна детей противоположного пола до довольно зрелого возраста, поэтому ничего нездорового во внимании ребенка к дедушкиному «богатству» в тамошнем контексте нет.
Давней мечтой Сигурдура было обзавестись образчиком человеческого члена. В 2008 году исландская гандбольная команда, завоевав серебро на Олимпиаде в Пекине, решила увековечить свою победу и подарила Сигурдуру 15 слепков своих пенисов. Они хранятся в отдельном шкафчике, символизируя важность гандбола для суверенной исландской республики. А в 2011 году в возрасте 95 лет скончался, наконец, первый донор человеческого органа – Йон Арасон из Акюрейри, северной столицы Исландии. “Я пятнадцать лет ждал этого момента,” – потирая руки, сообщил репортерам Сигурдур. Он заявил, что посмертное выставление напоказ причинного органа вполне соответствует эксгибиционистским наклонностям усопшего героя. При жизни Йон слыл бабником, хвастуном, забиякой и гендерным фашистом. Он никогда не упускал возможности искупаться в лучах славы – даже скандальной – и методически вел подсчет своих амурных побед. Йон любил хвастаться, что за свою жизнь переспал с 296 женщинами. Вероятно, где-то сохранился «бортовой журнал» его приключений с указанием имен, чисел и мест контакта с каждой из «потерпевших». Если это так, то подобный труд достоин отдельного музея, который предприимчивые исландцы, не обремененные мертвым грузом из коллекций великих полотен бессмертных мастеров, непременно откроют. Что же касается «симметричного» мужского ответа «PRiot», то боюсь, что наш поезд ушел, как не перебирай все варианты его названия. И время не то, и сами мы уже не те. В Исландии ушел из жизни лучший представитель нашего с позволения сказать гендера, а его мужскую гордость закатали в баночку, как Ленина в Мавзолей. «О времена, о нравы!»
PS В 2012 году Фаллологический музей снова переехал на главную улицу Рейкьявика – Лёйгавегур. Сегодня куратором музея работает сын Сигурдура. Несмотря на финансовые невзгоды, Сигурдур отказался продавать свою коллекцию немецкому бизнесмену за двести с лишним тысяч евро. Исландии – исландские члены! В эпоху разнузданного глобализма в этом призыве угадываются неуловимые черты нового и правильного нац-гендерного мира. Музей – единственное место на острове, которое не принимает кредитных карточек. Вероятно, сказывается любовь его основателя к культуре латинских народов. Сегодня лучший подарок из Исландии для мужчины – это фирменная футболка с логотипом музея и надписью «Я – не донор» или «This museum is not for pussies» (Этот музей не для трусих / кисок). Музеи пусек тоже, вероятно, грядут. А мне самому вся эта история с нездоровой смесью гениталий и формалина совсем не по душе, несмотря на ее знаковость для гендерной сущности сегодняшнего мира.
