Метка: Европейская Комиссия

  • Коимбра жжёт!«Quema das fitas» в Университете Коимбры

    Коимбра жжёт!«Quema das fitas» в Университете Коимбры

    изображения не найдены

    «Queima das Fitas» в переводе с португальского означает «сожжение ленточек». Это один из крупнейших студенческих праздников в Европе, который ежегодно проводится в самом старом в Португалии учебном заведении – Университете Коимбры. 

    изображения не найдены

    Праздник начинается в полночь первой пятницы мая, когда на ступенях у Старого Собора в квартале с красноречивым названием Аль-Медина исполняется фаду. Фаду – это латинский «блюз» португальцев, нашпигованный «саудадом», «триштезой» и прочими «софриментами». Тоской, грустью, страданиями. Пение у собора зовется «серенада монументал», но вкушать монументальной скорби традиционно мужского фаду Коибмры мне не доводилось.

    изображения не найдены

    Зато посчастливилось наблюдать «o cortego» – процессию из украшенных бумажными ленточками и полит-академической сатирой «флоташ» (плотов). «Флоташ» представляют собою расфуфыренные до неузнаваемости грузовики, в кузовах которых «зажигают» студенты, главным образом потребляя и выливая в толпу реки алкоголя. Живописная процессия «плотов» и освободившихся от лекционного гнёта студентов плавно течет из верхнего города (Alta) в нижний (Baixa).

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    Когда мы прибыли в Коимбру незадолго до священного для португальцев обеденного часа в «Alta» уже теснились «плоты», которые студенты затаривали выпивкой. В качестве главного спонсора «зажигёжа», насколько мне известно, выступает португальское пиво «Super Bock». Это лагер крепостью 5,8%, о котором английские футбольные хулиганы, нередко посещающие Португалию по своим фанатским делам, даже сложили хвалебную кричалку: «Super Bock – superstar: makes U more pissed than Stella Artois» («Супер Бок – суперста: вставляет крепче Стеллы Артуа»).

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    Я уж не знаю, что там крепче вставляет, но вот что примечательно. Помимо бесчисленных ящиков пива, «плоты» по давней студенческой традиции несли в массы обойму за обоймой политической сатиры. Среди политических плакатов преобладали инфантильные по ощущению собственной исключительности угрозы «свалить в эстранжеиру» (заграницу), если Португалия не одолеет кризис и не осилит безработицу. Сейчас: страна затрепещет, услышав, что еще один выпускник факультета бизнеса и администрации уезжает на заработки во Францию.

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    Многие плакаты жаловались на навязанный «Тройкой» аскетический режим «austeridade», который у нас обычно переводится как «режим жесткой экономии». «Тройка» упоминается в португальских СМИ также часто, как США в российских, отчего возникает устойчивый образ некого неправедного союза иноземных держав, навязывающего бедняжке Португалии свою злую волю. На самом деле «Тройка» — это не Германия, Франция и, скажем, Голландия, а Европейская Комиссия, Международный валютный фонд и Европейский Центробанк, которые действительно требуют от страны снизить бюджетный дефицит, чтобы не «уронить» евро.

    изображения не найдены

    При этом «Супер Бок» и «Кристалл» лились из «флоташ» рекой: им брызгались и обливались студенты, вероятно, бросая вызов этой самой пуританской «аустеридадной» мелочности. Я по природе бережлив, к тому же прожил много лет в Исландии, где в докризисные времена кружка пива в баре стоила порядка десяти евро. И одобрить такое баловство как пустое разбрызгивание пивной пены не могу, хотя и от осуждёжа воздержусь.

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    В Португалии нередко ощущаешь диссонанс, когда в одном пространстве и времени встречаются потомственная бедность с ее многовековой традицией бережливости и кипящая дешевой шипучкой европоказуха. Наблюдается и настоящее богатство с аристократичной сдержанностью и безукоризненным акцентом – как в Британии.

    До начала процессии мы побродили по Верхней Коимбре, где при диктаторе Салазаре уничтожили часть средневекового города, чтобы возвести в фашистко-конструктивистской эстетике громаду факультета общественных наук. На улице продавали ленточки, пожилой португалец доевропейского низкорослого образца маячил со знаменами Студенческой Ассоциации на фоне каких-то монументальных яиц, наметанных там и здесь Просвещенным Диктатором. Думаю, что из них по замыслу архитектора должно было вылупиться «Estado Novo» – Новое Государство – и Храбрый Новый Мир. И вылупилось, но не совсем такое, и не совсем так, как планировалось…

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    Поинтересовавшись у студентов, когда начнется процессия, мы получили неуверенный ответ: то ли в три, то ли в шесть. Прошлись по городу. Если в США студенты селятся в так называемых «fraternity» (братствах), каждое из которых по традиции названо сочетанием из непостижимых для англосаксонского ока греческих букв, то в Португалии аналогичные сожительства «frat boys» незатейливо зовутся «repúblicas». Задумка та же, что в США – смешать богатых с менее состоятельными «студнями» в едином порыве совместного общежития, зубрежки и пьянки, повышая таким образом социальную мобильность молодежи.

    изображения не найдены

    Университет Коимбры – главный в лузофонском мире. В нем обучается множество студентов из Бразилии и Африки. На улицах царило города характерное для Португалии смешение рас и поколений. Высушенные безжалостным солнцем низкорослые люди крестьянской наружности в традиционном платье соседствовали в толпе с высоченными португальцам евросоюзовского образца, рожденными если не с серебряной ложкой, то уж точно с каким-нибудь «айпадом» или «айфоном» в зубах. Многолюдные португальские семьи фотографировались со своими отпрысками-студентами, другие вели их в ресторан, чтобы поздравить в торжественной обстановке. Представляю, как гордится столетняя крестьянская бабуля своей внучкой, которая почти получила диплом, скажем, маркетолога и теперь без презентации в «Power Point» и объяснить не сможет, чем надеется заниматься по жизни!

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    Мы прошлись по нижнему городу, пестрящему революционным граффити. Цветочные горшки из зацементированных джинсов, свисающие с балконов, являли любопытную смесь джинсового радикализма с буржуазным прагматизмом цветовода. Вспомнилось безджинсовое детство и очередь за «техасами» индийского производства в Гостинке.

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    Меня как викинга со стажем не мог не порадовать герб Коимбры, в правом углу которого изображен аланский барс. Аланы – это народ скифо-сарматского происхождения, известный также как «ясы». Считается, что одна из групп этого народа дала начало осетинам. В IV веке – в эпоху великого переселения народов – аланы достигли Иберии и Северной Африки, побывав на Британских островах и в Галлии. Именно от аланов или ясов, как считал Тур Хейредал, и произошли норвежцы, вышедшие из верховий Дона, где располагалась страна великанов-аусов («Аусланд», «Аусхейм» или «Аусгард») и ее столица «Аусхоф» (Азов?). И сегодня имя каждого второго исландца начинается с корня «Аус» (Аусгейр, Аусмундюр, Аустор, Ауса), производного от самоназвания «ясов». Я всегда интуитивно чувствовал, что между викингами и кавказцами существует генетическая связь, и это убеждение окрепло в Португалии.

    изображения не найдены

    Заполнилось главное здание университета и академическая тюрьма, куда по приказу ректора безжалостно бросали провинившихся студентов. Камеры для заключенных под стражу студентов сопряжены с библиотекой, отчего наказание должно было казаться особо изощренным. Как отнять у сегодняшнего студента смартфон с «Angry Birds» и вручить ему томик Виргилия на латыни. Либо «500 португальских глаголов» со всеми их бесконечными формами, что актуально в моем случае. Университет Коимбры всегда пользовался правами автономии, которая была нарушена лишь в ходе студенческих волнений 1969 года, о чем пойдет речь дальше в моем сумбурном повествовании.

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    Если есть просьба, на которую любой португалец откликнется с охотой, бросив даже самое срочное дело, так это просьба показать, где можно хорошо и дешево покушать. С помощью прохожих мы нашли «лучший» ресторан в городе (не сильно отличавшийся от другого «лучшего» ресторана по соседству), плотно пообедали и изготовились ждать начала парада. Наш эрудированный проводник – известный историк и журналист Жозе Милязеш, недавно награжденный Президентом Португалии высшим орденом за гражданские заслуги – пользовался пристальным и несколько бесцеремонным вниманием подвыпивших студентов, которое принимал с характерным для португальцев старой школы сдержанным достоинством.

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    За порядком на одном из постов следил улыбчивый полицейский, желтая курточка которого – ввиду утери первой буквы «п» – гласила «Олисия» (украинский вариант имени Алисия?). Можно иронизировать по поводу португальской беспечности, но, с другой стороны, на весь период обильных студенческих возлияний город был приведен в состояние боевой готовности, а полиция и кареты скорой помощи то и дело протискивались сквозь толпу, чтобы спасти от алкогольного отравления неокрепшие студенческие организмы.

    изображения не найдены

    Студенты были одеты в академические черные мантии с пришитыми к ним ленточками с пожеланиями, которые были выполнены в цветах соответствующих факультетов. Незадолго до начала церемонии шествия некоторые вечно опаздывающие индивидуумы торопливо пришивали ленточки к плащам.

    изображения не найдены

    Ленточки принято приторачивать также к кожаным папочкам, которые до наступления эпохи китайской дешевки, вероятно, служили атрибутом новоиспеченного профессионала. Многие пешие «недовыпускники» стильно шествовали в котелках цвета своего факультета, помахивая жеманными тросточками и демонстрируя академическую зрелость вкупе с неминуемой финансовой состоятельностью.

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    Я называю триумфально идущую по улицам Кимбры молодежь «недовыпускниками» потому, что в Коимбре студенты отмечают не сдачу экзаменов, а окончание лекционного цикла – своего рода «последний звонок». В этом отношении сжигание ленточек с пожеланиями, которое, насколько мне известно, сегодня не практикуется, имеет ритуальный смысл. Студенческие гуляния продолжаются целых восемь дней (тоже по числу факультетов) — время, когда надо зубрить, а не выпивать! Да помогут ребятам их ленточки и португальская «Дейшалла» — исковерканное арабское «Инша Алла». Дай Бог! А не даст, так они гульнут еще раз в следующем году!

    изображения не найдены

    Черные студенческие плащи, кстати, имеют ряд утилитарных применений. Ближе к концу парада «флоташ» я наблюдал, как на них утомленно валились прямо средь устланной пустыми банками мостовой «освобожденные» алкоголем студенты.

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    В знак уважения студенты устилают черными накидками путь любимого педагога или политика. Говорят, что когда в 1969 году на кампус прибыл тогдашний президент диктатуры Америко Томаш, чтобы открыть сооруженный недавно корпус математики, студенческое неповиновение началось именно с того, что под ноги непопулярного президента бросили студенческие мантии и тут же вырвали, что привело к падению национального лидера. Затем последовал бойкот экзаменов и период «luto academico» – академической скорби. На территорию университетского городка вторглась армия и национальная гвардия, а студенты креативно привлекали внимание общественности к своей участи с помощью остроумных операций «цветы» и «воздушные шарики», которые сегодня назвали бы «акциями», «перформансами» или даже «флэш мобами».

    И сегодня «плоты» пестрят политической сатирой, нередко обыгрывающей имена португальских лидеров.

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    Особенно достается нынешнему Премьеру Педру Пассуш Куэлью, не только кроличья фамилия которого, но и второе имя «Пассуш», дают немало простора для каламбуров. Вот, скажем, шутка по поводу созвучия имени Премьра слову «шаги»: «из заграницы: без евро».

    изображения не найдены

    Досталось и другому политику – Антониу Жозе Сегуру, чья фамилия обыгрывается в слове «inSeguro» (небезопасный): «Здесь внутри нет кроликов-Куэлью, но мы остаемся на небезопасной территории. Учиться и не иметь работу? Блин!».

    изображения не найдены

    Мне всегда казалось, что за образованием вовсе не обязательно должна следовать работа по специальности. Образование – не социальный лифт, а внутренняя потребность, залог развития, гарантия того, что вы не превратитесь в диванную картошку у телевизора с бесконечным футболом. Надо сказать, что уже упомянутые Педру Пассуш Куэлью и Антониу Жозе Сегуру академической успеваемостью не отличались и закончили университеты «экстернами» в зрелом возрасте, уже став известными политиками. Эта распространенная проблема в Храбром Новом Мире: политики становятся все моложе и безграмотнее. Смолоду выбрав карьеру партийных функционеров, они не имеют ни опыта работы, ни образования, ни обязанностей перед избирателями, ни убеждений, ни принципов. Та же хрень, что с нашими бывшими комсомольскими вожаками, ныне закатанными в ботокс и безуспешно пытающимися не выглядеть дураками. На занятия ходить надо было, а не по комсомольским собраниям шастать!

    Досталось и любимому президенту Анибалу Каваку Сильве, который при декларированном доходе в 10000 евро в месяц публично посетовал на урезание своей пенсии. Протестанты участливо понесли бедняге щепотки риса и корочки хлеба, чтобы спасти от участи уличного попрошайки.

    изображения не найдены

    Я наблюдал, как катились мимо раскрашенные «плоты», периодически ловя щедро раскидываемые банки пива. Пустые банки устилали мостовую. Со многих плотов лилось уже не пиво, а крепкие напитки. Мне приходилось наблюдать так называемый «binge drinking» среди студентов Миннесоты на Среднем Западе США. Там в день алкогольного совершеннолетия (21 год) случаются гибели от спиртоносных напитков. Но потомки скандинавов, обитающие в холодном климате, располагают здоровой сопротивляемостью, а вот когда молодые винопийцы-иберийцы переходят на черную водку и «медрониевку», становится тревожно. Пронизывающий веселье вой сирен скорых подтверждал обоснованность моих опасений.

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    Надо что-то сказать в заключение. Можно поворчать о том, что праздник сегодня носит ярко выраженный коммерческий характер, а политическая платформа студентов, как и все в в сегодняшнем мире, эгоистичная и накручена на самообслуживание. Общество должно мне высокооплачиваемую работу, потому что я соизволил cходить в универ. Для сравнения взгляните на фотки настоящего студенческого неповиновения в 1969 году. В 69-ом все было не так: студенты Португалии, как и студенты всего мира, хотели изменить мир. И если приглядеться, то изменили: революция цветов свершилась.

    Можно посетовать на высокое потребление алкоголя, а можно просто порадоваться за юных (и не очень) студентов. Праздник все-таки великий и, несмотря на некоторый надрыв, радостный. Они же не морду друг другу бьют, а глядят в будущее сияющими надеждой глазищами! Будущее, безусловно, есть у всех – пусть не всегда такое, как хотелось бы. А уж кто там чему научился и кем будет работать – дело десятое.

    Похоже, что грамотность – уходящий навык. Возможно, ему на смены придет какой-то другой. А может мы будем постигать мир и общаться совсем иначе. Вот я и построил это повествование как показ, а не рассказ. Что получилось – судить зрителю, который еще вчера был читателем.

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

    изображения не найдены

  • Что такое креппа и как с ней бороться?Исландия выходит из кризиса

    Что такое креппа и как с ней бороться?Исландия выходит из кризиса

    изображения не найдены

    Ни напористости, ни предприимчивости исландцам не занимать. Когда я плотно обитал на острове, местная экономика переживала по свидетельствам специалистов беспрецедентный бум, на местном языке известный как «góðæri». На мне это никак не сказалось, но Исландия в то время занимала третье место в мире (!) по объему ВВП на душу населения, кредиты были доступны повсеместно, а на острове царила агрессивно-бесшабашная атмосфера дурных денег. При этом практически все фирмы, котировавшиеся на исландской бирже, занимались исключительно финансовыми операциями, материальных корней не имея. Это отличало «экономическое чудо» в Исландии от, скажем, прозаически заземленной в реальности норвежской биржи, на которой крутятся акции разного рода энергетиков, промышленников, рыбаков и прочих скучных представителей «реального сектора». Исландцы, напротив, мыслили широко, порхали высоко, беззаветно молотя в стиральной машине своей экономики чужие деньги (среди крупных клиентов исландских банков называют, например, Алишера Усманова). На отмытые миллионы новые исландцы гуляли, как сотрудники провинциального шиномонтажа – только не с медведями и цыганами, а с Элтонами Джонами и Дюран Дюранами, которых ввозили поиграть на частных корпоративах самолетами.

    Когда я впервые оказался в Исландии в 1990 году, местные подростки делились на два враждующих лагеря – фанатов группы «Wham» и сторонников группы «Duran Duran». Четверть века спустя убедительную победу одержали разбогатевшие до неприличия «дюранисты» (или «дюраньщики»?), пригласив кумиров своей юности на дорогостоящий частный «квартирник» на брейтхольтской кухне. За стеночкой горько «утирался» пристыженный сосед-неудачник, который в молодости имел неосторожность слушать «Wham», а в зрелости не вошел в золотую сборную исландских финансистов. Ибо сказано: вэмщикам – вэмово, а дюральщикам, извините, дюралево. Так юношеские грезы вчерашних исландских подростков из рабочих кварталов, ныне облаченных в деловые костюмы, поддавали сверхперегретого пара на взбесившийся маховик исландского финансового сектора.

    Затем наступил неизбежный «Wham Bam Thank you Mam». Ударил кризис ликвидности, в исландских банках «сгорели» сбережения британских и голландских вкладчиков, Гордон Браун занес Исландию в список стран, поддерживающих терроризм, за мировой закулисой начались разговоры о том, что на острове-банкроте скоро начнется голод, и что дешевле будет эвакуировать всех его жителей, чем пытаться спасти обреченную экономику. «Весь покрытый лавою, абсолютно весь Остров Невезения в океане есть». Помню, когда я переводил деньги на счет в Исландии, меня спросили в банке: «А что, Исландия еще существует? И там еще остались банки?». Началась мучительная «kreppa» – Великая Исландская Депрессия, которая продолжалась почти четыре года.

    Прошлой осенью на одном международном совещании я снова услышал хвалебные оды в адрес исландской экономики, которая, беспрецедентно быстро выйдя из «штопора», вновь оказалась в центре внимания маститых экономистов. В своей статье в газете «Reykjavik Grapevine» Сигрун Давидсдоуттир рассуждает о том, что позволило исландцам на глазах у недоумевающего мирового сообщества достать из цилиндра белого кролика «чудесного возрождения» вместо предсказанной экономистами тухлой кризисной селедки. А мне вспомнился герой одного из романов Хальдоура Лакснесса, который вопреки законам экономики всегда продавал свою рыбу по одной цене, каким бы не было сезонное соотношение спроса и предложения. Он завоевал верную клиентскую базу именно тем, что считал стоимость абсолютной, а не относительной, этим избавляя покупателей от нудных спекулятивных подсчетов и сомнительного удовольствия торговли. Согласитесь, что в этом что-то есть, и вполне вероятно, что мир станет только краше без банковского сектора.

    Ну и последнее: словари многих европейских языков уже сегодня обогатились новым исландским термином – «креппа» – который пришел к нам с острова вслед за ставшими уже привычными словами «гейзер» и «бйорк». Слово «креппа» неплохо рифмуется и может обогатить, например, отечественную поэтическую традицию: свирепо вышли мы из креппы – назло врагам, во имя человека! Или: экономисты чешут репу, как обуздать исландцам креппу. Исландский банк упал, ыча, но в долг не взял у Палыча…

    Ниже приводится мой сокращенный и намеренно неточный перевод полюбившейся мне статьи.

    ***

    Осенью 2008 года мировые СМИ и знаменитые экономисты слетелись в Исландию, чтобы понаблюдать, как первая из европейских стран погружается в бездну кризиса, одномоментно превратившись из агрессивного «корпоративного викинга» в беспомощного финансового калеку. Сегодня они снова устремились в Исландию, чтобы понять, как островитянам удалось так быстро встать на ноги после постигшей их финансовой катастрофы. Многие даже говорят о «чуде». Единственные, кто еще не слышал об исландском «чуде» – это сами исландцы.

    «Креппа закончилась», – заявил этим летом Гильви Зоега, Профессор экономики Исландского Государственного Университета. После масштабного коллапса экономики вслед за банкротством тройки крупнейших исландских банков («Kaupþing», «Landsbanki» и «Glitnir») казалось, что страну ждут лишь десятилетия лишений, хроническая безработица и нищенские зарплаты. Но период «креппы» завершился, а экономика острова чувствует себя на удивление хорошо. Так хорошо, что многие из тех, кто в 2008 году примчались с Исландию в предвкушении мрачного конца, сегодня возвращаются, чтобы хорошенько изучить исландские рецепты борьбы с этой самой «креппой». Так, лауреаты нобелевской премии Пол Кругман и Джозеф Стиглиц обсуждают опыт Исландии, применяя его для развития собственных экономических теорий.

    Вот краткий ответ на вопрос, что делать в кризис: никаких банков не спасать – наоборот, выполнять  масштабное списание долгов юридическим и физическим лицам, чтобы вырвать экономику из долговой паутины. Кроме того, в случае Исландии обесцененная крона делает исландские товары и услуги привлекательными для иностранцев. Даже природа пришла на помощь острову: хорошо проверенное средство выживания Исландии – промысловое рыболовство – в последние годы переживает расцвет.

    Для психологического здоровья нации самым важным экономическим индикатором является безработица. В Исландии безработица достигла пикового значения в 9% во втором квартале 2009 года. На тот момент Исландия начинала напоминать Ирландию массовой эмиграцией, но сегодня эта тенденция пошла на убыль. По результатам текущего года безработица может оказаться ниже 7%. В бюджете страны на 2013 год заложено лишь 5,3% безработицы. В прошлом году ВВП Исландии вырос на 2,6% после снижения на 6,6% в 2009 году и на 4,4% в 2010.

    (Почти) ни одного спасенного банка!

    Чем отличаются исландские меры по борьбе с «креппой» от тех, что сегодня применяются в других европейских странах? В отличие от таких тяжело «закреппанных» стран, таких как Ирландия, Греция и Испания, исландское правительство не стало рефинансировать три лопнувших банка в своей стране. Иными словами, страна не стала спасать свои банки после их бесславной кончины. Напротив, Европейский Центробанк и Европейская Комиссия исходят из убеждения, что в Еврозоне не должен лопнуть ни один банк, а держатели облигаций не должны понести убытков. Это, по их мнению, позволит сохранить веру в единую европейскую  валюту. Таким образом, долги, накопленные частным сектором, переходят к государственному сектору в тех странах, которые рефинансируют прогоревшие банки. Бремя убытков, понесенных частными организациями в результате бездумного предоставления кредитов, ложится на плечи налогоплательщиков.

    Исландия, к счастью, никогда не была отягощена подобными «высокими идеалами». Или практически не была отягощена: может, исландское правительство и думало спасти свои банки, но, столкнувшись с титаническим обвалом сразу трех основных банков осенью 2008 года, от этой «благородной» затеи благополучно отказалось. Так родилась еще одна героическая исландская сага (не во всем, впрочем, соответствующая действительности), в которой маленькая, но гордая островная страна отказалась спасать свои банки вопреки устоявшейся практике. Три больших банка было действительно уже невозможно спасти, но государство рекапитализировало целую «грядку» банков помельче, причем исландскому налогоплательщику это влетело в копеечку. Но это не меняет того факта, что основной удар от обвала трех исландских банков пришелся на их иностранных клиентов, а исландская экономика не пошла ко дну вслед за лопнувшими банками.

    Частичное списание долгов: благо или зло?

    Еще одна согласованная акция по спасению исландской экономики, которая отличает Исландию от других европейских государств в период рецессии – это широко распространенная практика частичного списания долгов компаний и частных лиц. Списание части долга – классический инструмент в тех условиях, когда долговое бремя становится неподъемным. Экономика, обремененная грузом непосильных задолженностей, превращается в царство зомби. Самый пугающий пример такого королевства ходячих экономических мертвецов – Япония в девяностых годах прошлого века. И все потому, что там вовремя не провели списание долгов – частично потому, что никто не признавал, что проблема вообще существует.

    В Исландии быстро осознали, что массовое списание долгов пойдет экономике только на пользу. После обвала исландской кроны займы в «мультивалютной корзине», привязанные к одной или более валютам, из спасения от традиционно высоких процентных ставок превратились буквально в удавку для исландских заемщиков. Горькая доля таких заемщиков стала самым и обсуждаемым из последствий банкротства исландских банков, а поиск решения для них стал основным вопросом политической повестки дня. Законность займов в иностранной валюте прошла проверку в исландских судах с тем результатом, что Верховный Суд страны признал законными займы  в кронах и противозаконной практику привязывания займов к обменным курсам иностранных валют. Сам по себе это вердикт прост, но применить его на практике оказалось значительно сложнее, так как условия займов существенно отличаются друг от друга. Для новых банков старые займы стали постоянной головной болью и до сих пор остаются нерешенной проблемой.

    В отношении частных заемщиков сегодня стандартно применяется правило «110 процентов»: ипотечные займы, превышающие стоимость заложенной недвижимости, списываются до уровня 110% от стоимости недвижимости. Это позволило снять большую часть проблемы задолженности физических лиц, и хотя сегодня имеются те, кому трудно возвращать кредиты по схеме «110 процентов», в целом эта схема благотворно сказывалась на экономике страны. Для корпоративных клиентов были также разработаны стандартные условия погашения задолженностей.

    Помимо этого были применены такие «моторные масла» экономического роста, как изменения законодательства о банкротстве. Срок банкротства в Исландии сократился до двух лет. Сравните, например, с Испанией, где человек объявляется банкротом пожизненно. Недавно в немецком журнале «Шпигель» появилась статья о том, как владелец небольшого грузового предприятия обанкротился, и банк забрал у него все грузовики. Теперь и хозяин, и его сотрудники сидят без работы и без грузовиков, при этом владелец фирмы будет получать пособие по безработице до конца своих дней. В Исландии в подобной ситуации банк, скорее всего, списал бы часть долга и оставил бы владельцу один или несколько грузовиков, чтобы он мог продолжать работать. Если бы все пошло по плану, то через некоторое время владелец фирмы выкупил бы у банка оставшиеся грузовики, и все остались бы довольны.

    Исландским банкам, однако, нелегко убедить исландцев, что частичное списание долгов не применяется для того, чтобы помочь любимым клиентам банков, которые еще до «креппы» получали займы на наиболее благоприятных условиях. Исландцы довольно подозрительно относятся к практике списания корпоративных задолженностей, хотя экономисты рекомендуют ее как важный шаг к тому, чтобы вывести страну из состояния живого трупа.

    Так ли все хорошо, как кажется?

    Самый серьезный вызов благосостоянию Исландии – это рецессия и низкие темпы роста в Евросоюзе – основном рынке сбыта исландских товаров и услуг. По-прежнему тянется бесконечный спор с голландцами и британцами об интернет счетах в «Landsbanki», известных как «Icesave».

    Недостаток прямых иностранных инвестиций остается главной слабостью исландской экономики. И что в этом удивительного, если страна применяет меры против вывоза капитала? – скажете вы. Но это проблема старше, чем меры по ограничению вывоза капитала, которые были приняты в ноябре 2008 года. Иностранные инвесторы считают, что в исландскую экономику трудно пробиться тем, кто не родился на острове и не ходил там в школу. И тут проблема не в том, что в стране не хватает денег: пока исландские пенсионные фонды имеют право инвестировать только внутри страны, мы наблюдаем, как избыток неконвертируемых крон очумело носится по всей Исландии за редкими привлекательными инвестиционными целями. Проблема скорее в нехватке контактов, вдохновения и ноу-хау, которые обычно приносят с собой добросовестные иностранные инвесторы.

    Стране, выпутавшейся из объятий «креппы», может понадобиться некоторое время, прежде чем травмированное коллективное национальное сознание почувствует позитивные перемены и общий настрой сменится на более оптимистичный. «Креппный» менталитет уйдет только тогда, когда каждый почувствует, что больше не надо уезжать зарабатывать заграницу, что повсюду принимают на работу и отдают долги, что они сами могут периодически выезжать развеяться за рубеж. Все свидетельствует о том, что что-то подобное уже происходит в Исландии.

    Но в условиях глобальной экономики ни одна страна уже не остров – даже реальный остров, затерянный в безбрежных просторах Атлантики. Исландия зависит не только от того, сколько рыбы можно выловить в ее прибрежных водах, но и от того, сколько рыбы и других ее товаров и услуг смогут купить иностранцы. Сегодня самая большая угроза на удивление живучей экономике острова исходит от тех темных туч, которые сгущаются над экономикой европейского континента.

    изображения не найдены