Метка: Climax Change

  • СмолёвкаНа Маёвку

    СмолёвкаНа Маёвку

    изображения не найдены

    Смолевка бесстебельная зацветает в Исландии в мае, который на острове, как, правило, студеный. Принадлежа к семейству гвоздичных, она жмется к пескам-известнякам среди арктического безмолвия. Растет кочками, которые начинают цвести с южной стороны. На английском зовется «moss campion» – на мой взгляд, ошибочно, ибо не мох. Исландцы называют смолевку очаровательно: «lambagrass». Вероятно, потому что цвести она начинает более или менее одновременно с появлением тех самых ламбов – ягнят. Последние изысканно деликатны как в жизни, так и после нее – на тарелке, экологически незапятнаны, и их нельзя не отведать, хоть и жалко до слез.

    изображения не найдены

    Я обычно индульгирую самого себя тем, что их все равно уже убили. Но можно пойти дальше и искупить вину перед барашками, отведав – как «в старые дни» (устойчивое исландское выражение, которым обозначают практически все эпохи до появления нового ай-яй-яй-фона) – вареную смолевку с маслом! Я не пробовал, но говорят, съедобно.

    изображения не найдены

    Это в продолжение темы «чего только исландцы не ели-пили в прошлом»: хлеб с колосняком, о котором писал в прошлом посту, чай из ледникового мака (jöklasóley – между прочим, национальный цветок Исландии), широколистный иван-чай (кипрей), который варили – как шпинат – целиком. Последний, кстати, национальный цветок Гренландии. Национальный – значит полезный! А интернациональное название смолевки на латыни «Silene acaulis».

    изображения не найдены

    PS Тур в Исландию можно заказать здесь.

    изображения не найдены

     

  • ГлимурУдарим по гламуру!

    ГлимурУдарим по гламуру!

    Глимур (Glymur) означает «падающий», а не гламурный, как склонен думать любезный читатель. Любезному читателю гламурной хроники, впрочем, на этот водопад однозначно не надо и бесповоротно заказано, потому что топать к нему надо по голимым каменюкам, неоднократно пересекая реку.

    Долгие годы водопад считался первым в Исландии по высоте – 198 метров, пока в недрах самого большого в Европе ледника Ватнайёкюдль не обнаружили – кажется, после извержения дьявольской Бардарбунги (не путать с бунга-бунгой) – водопада выше 200 метров. Но туда еще пойди доберись, а Глимур (вернее Глимюр) – вот он рядышком в 70 километрах километрах от Рейкьявика, в устье Китового Фьорда, причем только последние три по грунтовке, а не по шоссе.

    Подниматься на водопад – всего час-полтора, и лишь на высоту 200 метров над уровнем моря – примерно как на Эсью. На вывеске внизу просят держаться установленных маршрутов. Я бы и рад, но как? Маршруты эти нигде, кроме как у самого входа, не помечены. Как ни стараюсь, почему-то всегда оказываюсь на южном склоне водопада, где идти приходится по осыпающимся камням, судорожно цепляясь за щуплые ветки карликовых берез.

    Попасть на водопад Глимюр можно в ходе экскурсии «Серебряное кольцо Исландии» либо отдельного тура «Алюминиево-китовый фьорд». Продолжительность похода: 3-4 часа. Обязательно иметь туристические ботинки, в которых, впрочем, исландский и заезжий народ все равно с завидным постоянтством ломает на Глимуре ноги. Что не удивительно: от водопада к полям Тинга ведет тропа, которая так и называется “Leggjarbrjótur”, что переводится как «ломоножка».

    изображения не найдены

  • БашМирБезбашенный мир Джона Леннона

    БашМирБезбашенный мир Джона Леннона

    изображения не найдены

    «A day in the life»: большую часть песни написал Джон Леннон, кроме внезапного будильника от Пола Маккарти в средине. Слепить воедино эти два произведения было, вероятно, нелегко: как мне описать день из собственной жизни.

    изображения не найдены

    Вот один такой день: 8 декабря 1980 года. День смерти Джона Леннона. Когда Леннона убили, ему было сорок. Мне четырнадцать. Я пришел домой после какого-то внеклассного блуда и уснул на диване. Позвонили одноклассники, чтобы сообщить приятное: школу отменили во имя эпидемии гриппа. Включив приемник, узнал трагическое: в Нью-Йорке убит Джон Леннон. За чем снова последовало приятное: мировой эфир, в том числе отечественный, ничем ритмичнее Кобзона обычно не радовавший, заполыхал переливчатыми – как северное сияние в Исландии – гармониями Битлов.

    изображения не найдены

    Вот другой день: 8 декабря 2016 года. Я работаю в Исландии. Спешу в Рейкьявик из Ледниковой Лагуны, чтобы успеть на последний пароход на остров Видей. На острове сияет Башня «Imagine Peace» («Представьте себе мир»).

    Башня состоит из пятнадцати сверхмощных прожекторов, которые выкидывают жирный пучок света в черноту исландской осени. Она была установлена в ознаменование шестьдесят седьмой годовщины рождения Джона Леннона. Зажигается 9 октября каждого года и тухнет после 8 декабря – дня смерти Джона. Осенью можно видеть, как мощные лучи света от Башни пронзают облака, в которых рейкьявикская ночь, как правило, недостатка не испытывает. В редкую безоблачную ночь свет лучей «имени Джона Леннона» пронизывает безбрежность космических далей. Ходят слухи, что в это время года их сопровождает северное сияние. Монумент назвали в честь гимна «Imagine», написанного Джоном. В цоколе прожекторов вмурованы слова «Imagine Peace» на двадцати четырех языках.

    Эдвард Хэнкокс «Iceland Defrosted»

    изображения не найдены

    Найти группу туристов, плывущих на Башню, в полярной тьме старого порта было нелегко. Промёрзшие, они сбились в кучку на дальней палубе судна для осмотра китов. Незадолго до начала тура появился невысокий гид с тихим голосом и повел нас к другому причалу. Его звали Гуилломом (от исландского «Hjálmur», то есть «шлем»). Имя и ударения на последних слогах выдавали в нем француза. Гуиллом пригласил нас на катер, за штурвалом которого высился американский капитан, как и Гуиллом, «понаехавший» в Исландию в поисках лучшей доли. Мы помчались на остров Видей.

    изображения не найдены

    Гуиллом провел нас к Башне Света, под которой мы долго фоткались. Он указал на мутное зарево за облаками, которое могло быть (а могло и не быть) северным сиянием. Русскоговорящая дама из Лондона припала к Башне Мира, как к Стене Плача. Я тоже приложился к ней (Башне, а не к даме), но ни та, ни другая не резонировали в такт моим миролюбивым чаяниям. То ли энергетик я хреновый, то ли стенка слишком белая и кафельная: как в музее панк-рока внутри общественного туалета в сердце Рейкьявика.

    изображения не найдены

    Я понял, что в монументе, затеянном Йоко Оно, нет ничего из того, за что мир ценит Джона, – музыки. В самом «мессидже» мира во всем мире нет ничего нового. Привлекает именно форма, в которую Леннон облек свою проповедь мира. Мои туристки достали айфоны и переносные динамики, чтобы воспроизвести что-то битловское, но городская техника мгновенно разрядилась в исландском дубаке. Помимо музыки хотелось теплого и факельного – живого огня, потому что синий прожектор Башни реально «ёжил».

    После слияния с высокотехнологичной Башней, питаемой геотермальным электричеством из пыхающего жаром чрева Исландии, Гуиллом повел нас в домик. Там он и его американский друг напоили нас какао. Мы зафиксировали послания мира на бирках и прикрепили их к дереву мира.

    изображения не найдены

    Бородатый американский пенсионер первого битломанского созыва застенчиво поведал, как его внуки отреагировали на его намерение съездить в Исландию, дабы припасть к Башне Мира Джона Леннона: «Дед, а почему в Исландию? Есть же целая страна, где памятники ЛЕННОНУ на каждом углу, – Россия!».

    изображения не найдены

    В головах у поколения, выращенного айфонами, Ленин перемешался с Ленноном, Че Гевара с Чебоксарами. Информационные технологии не создают ничего нового, только открывают возможности бесконечно тиражировать старое (не забудьте перепостить эту статейку). Мы ютимся в скучнейшем мире второсортных банальностей, победоносно шествующих с гаджета на гаджет. Для одних все без исключения кумиры низвергнуты, что, согласитесь, созвучно Джону. Другие лепят зловещих покемонов из Ленина взасос с Николаем.

    изображения не найдены

    БашМира показалась мне слишком виртуальной: больше для селфи, чем для сердца. На обратном пути Гуиллом завел нас в церковь Viðeyjarkirkja, сооруженную в 1774 году. Для Исландии это седая старина. В алтарной части красуется знак «triquetra» – кельтский символ бесконечности, растиражированный в Галисии. Кажется, исландцы хотели подчеркнуть общность скандинавских и кельтских корней.

    изображения не найдены

    Линия бесконечно вьется вокруг себя, образуя три рыбообразных загогулины: прошлое, настоящее, будущее. Землю, океан, небо. Вечность. «Words are flowing out like endless rain into a paper cup. They slither while they pass, they slip away across the universe» – замурлыкало в голове. Потому что все битлы имеют ирландские корни. Или потому что Песня Мира крепче Башни Мира. Джон в Исландии никогда не был. Разве что трасцендентно, безбашенно – через Вселенную.

    изображения не найдены

  • Бассейн ВестюрбайарлёйгKnox-knox-knoxing on Heaven's Door

    Бассейн ВестюрбайарлёйгKnox-knox-knoxing on Heaven's Door

    изображения не найдены

    В 2014 году в исландском издательстве «Vaka-Helgafell» вышел девятнадцатый по счету детективный роман Арнальдюра Индридасона «Kamp Knox». Именно так: «camp» в исландском спеллинге через «k». В 2015 году Виктория Крибб перевела книгу на английский как «Oblivion» – забвение. Русского перевода нет.

    изображения не найдены

    «Kamp Knox» – мощная книга. Она отсылает к ранним «взахлебным» работам автора, таким как «Kleifarvatn» (в русском переводе «Осушенное озеро»). Роман читается на одном дыхании потому, что строится не на «злободневке», а отсылает к послевоенным временам, когда Исландия совершала семимильный скачок в современность, заплатив за него немалую цену – в том числе иностранной оккупацией.

    изображения не найдены

    В книге есть труп, найденный в Голубой Лагуне (у меня имеется собственная пародия на тексты Индридасона, где я собирался разворачивать именно эту тему), автоматы, продающие сигареты на американской базе в Кефлавике, к которым не зарастает народная тропа охочих до дешевого курева и выпивки исландцев, прочая контрабанда в обнимку с мелким  бандитизмом. А еще описание голимых трущоб на месте сегодняшнего бассейна Vesturbæjarlaug в западном Рейкьявике. Мне захотелось перевести это описание дна городской жизни на том месте, где сегодня голубятся немыслимо термальные воды любимого бассейна.

    изображения не найдены

    «Эрленд стоял в потоках неумолимого северного ветра там, где во время Второй мировой войны, когда Исландию оккупировали сначала британцы, а потом американцы, стоял лагерь Кэмп Нокс. Сегодня здесь на этой территории располагается бассейн Вестюрбайарлёйг и современная застройка – в основном жилая. От старых армейских бараков не осталось и следа. Названный в честь Франка Нокса – тогдашнего командующего ВМС США, лагерь Кэмп Нокс служил базой военно-морского флота США в Исландии, будучи самым крупным из восьмидесяти лагерей, сооруженных в Рейкьявике и вокруг него в период оккупации. Сегодня эти лагеря исчезли с лица острова, хотя – отдадим им должное – пережили поразительную вторую жизнь после официальной смерти как решение проблем послевоенного недостатка жилья в Исландии. Как только ушли военные, исландцы из сельских районов толпами перекочевали в куонсетские ангары и бараки Ниссена – сборные модули с закругленными крышами и стенами. В лучшие годы до трех тысяч исландцев ютились в этих бараках, которые в годы войны были военными городками иностранцев.

    изображения не найдены

    Эрленд еще застал последнее издыхание этих трущоб. Они медленно, но верно двигались к концу своей жизни, когда он переехал в Рейкьявик. Эрленд помнил лагерь в районе Мули, а также другой большой лагерь на Скоулавёрдюхольт недалеко от сегодняшнего центра Рейкьявика. Там Эрленд наблюдал худшую в своей жизни нищету. Бараки, слепленные из рифленого железа, ломкого фибролита и даже картона, не предназначались в качестве жилья для гражданских лиц, а против исландского климата давали безнадежную защиту. Стоки и канализация в лучшем случае были примитивными, а крысы кишели прямо-таки эпидемически. Хотя в лагерях проживало достаточно приличных и уважаемых людей, за ними закрепилась репутация помоек, населенных колоритными персонажами. Последних издевательски звали «лагерной вошью» и жаловались, что от них разит несмываемой вонью солдатских лагерей».

    изображения не найдены

    В годы войны 25% населения Исландии и 50% МУЖСКОГО НАСЕЛЕНИЯ острова составляли иностранцы. Сам остров за годы войны потерял 230 мужчин, завербовавшихся на суда, везущие помощь по ленд-лизу в Архангельск и Мурманск. Поскольку у меня ПОЧТИ нет собственных фотографий трущоб из профлиста в Исландии, я решил заменить их индийскими трущобами. Хотя коллеги подкинули адрес музея фотографиии, где можно поглядеть на Camp Knox: здесь.

    изображения не найдены

  • Церковь без крестаИсландия, которой больше нет

    Церковь без крестаИсландия, которой больше нет

    изображения не найдены

    Продолжение: начало здесь.

    В 2010 году церковь на геотермальном плато Крисувик спалил какой-то идиот. «Some stupid with a flame gun burned the place to the ground». А в 1845 году немецкий ученый Роберт Бунзен сформировал здесь гипотезу происхождения серной кислоты в природе.

    изображения не найдены

    С 1964 года церковь находится под защитой Национального музея Исландии, что не спасло ее от маньяка-арсониста. Я решил заехать на ее останки в голимых потемках теплого декабрьского вечера. Воз и ныне там. Липкая геотермальная глина, камни, мини-экскаватор. Ничего не изменилось. Исландия, которой больше нет. Похоже, я прожил достаточно, чтобы вести блог на эту тему.

    Окончание здесь.

    изображения не найдены

  • Музей Skógar IIПродолжение

    Музей Skógar IIПродолжение

    изображения не найдены

    Продолжение: начало здесь.

    Тордюр Тоумасон, которого в исландской глубинке величают «Þórður á Skógum» («Тордюр Скоугский»), перехватывает нашу группу, услышав, что мы говорим по-русски. Он обожает русских, потому что Горбачев русский. Уважает поляков за то, что те припадают на колени и по-католически неразмашисто крестятся на пороге церкви в музее Скоугар. Тордюр ведет нас к русскому изданию «Саги о Ньяле» с предисловием Стеблина-Каменского. Перед «гобеленом» с изображением Гуннара и его длинноногой Хатльгердюр (Халльгерд) он внезапно делится историей собственного семейства. 

    изображения не найдены

    История Исландии – это история семьи. И исландские саги все про семью, про род. Есть в них герои положительные, есть просто так, а есть не без урода. Я читаю одного исландского психолога – Оттара Гудмюндссона. В своих ученых трудах он без устали диагностирует психические отклонения у героев саг. Легко, как семечки, лузгает этих былинных персонажей.

    Вот безумный Эгиль, у которого высокое внутричерепное давление провоцировало приступы резонансной поножовщины. Вот социопат Греттир, который дольше всех скрывался от правосудия на лоне негостеприимной природы. А вот красотка Хатльгердюр, что «родилась с воровскими глазами» и, вероятно, подверглась сексуальному насилию в раннем детстве. Вот такой букет умственных отклонений! И потому так трогательно, когда исландец с гордостью рассказывает, что ведет родословную от головореза-психопата из той или иной саги.

    изображения не найдены

    Да и чего, впрямь, стыдиться? С тех пор с ледников утекло немало воды, смешались добрые и злые гены и гении. Сегодня краеведческий, не побоюсь этого слова, музей в Скоугар – не архаичная заумь. Не школьный визит в Эрмитаж из моего детства, где среди монотонного самовосхваления эрудированной экскурсоводши наши неокрепшие детские души радовали лишь мраморные попки античных богов. Никаких спартанцев, комиссаров и прочих мифологических персонажей. Все предметно о том, как совсем недавно жили даже не предки, а родители и старшие братья сегодняшних исландцев.

    изображения не найдены

    Вот прялка. Вот как вить шерсть из лошадиного волоса. Вот садистская, но эффективная мышеловка, а вот деревянная стиральная машина и утюг! И коньки из бараньих косточек! Вот винтажные «Виллис» и «Газик». А вот антикварный мобильный телефон. Вот керамические пробки-прерыватели: зуб даю, что у Вас на даче в Абрамцево или Комарово до сих пор такие!

    И вот Тордюр – бессменный куратор. Сегодня ему то ли 95, то ли 96 лет. По-любому лет на 5 старше Фиделя. Горбачёв о Кастро: «Он переживал, что с перестройкой так получилось. Ну и что же? Я еще больше переживал». Тордюр самый, наверное, миролюбивый человек на планете. На собственные средства водрузил на территории музея памятник миролюбию Горбачева, который у нас на острове вырос в фигуру мифологических пропорций. Сам Тордюр в последние годы выходит к нам достаточно редко, но – когда появляется — жмет руку на какой-то йоговский манер, транслируя энергию своей безбрежной души.

    Посещение музея Скоугар нередко входит в тур «Северные саги на Южном Берегу». Заказать путешествие можно здесь.

    изображения не найдены